Выход, как ни странно, подсказали сами русские. Сэм Андерсон взял в библиотеке базы очередную книгу, посвящённую Второй мировой войне. Называлась книга «Майор Вихрь» и написал её советский писатель Юл Семёнофф. Оказалось, что это приключенческий роман, основанный на реальных исторических событиях. Прочитав его, Сэм, в частности, узнал, что во время войны русские использовали довольно своеобразные методы внедрения разведчиков в стан противника: разведчики сдавались, изображали желание работать на нацистов и даже подтверждали это своё намерение мнимыми операциями с заранее спланированным результатом. Гениально! У него, Сэма Андерсона, всегда будет время на принятие окончательного решения – и если хотя бы на мгновение покажется, что его действия нанесут серьёзный вред сложившемуся геополитическому статус-кво, он прекратит операцию под любым удобным предлогом. Например, отстреляется раньше времени или имитирует неисправность двигателя – Сэму и в голову не пришло, что кто-то из агентов ЦРУ, опекающих его, может иметь опыт кадрового военного лётчика, а значит, заподозрить лейтенанта-комэндера в измене. Впрочем, Андерсон не воспринимал свою затею как предательство – в конце концов мы живём в таком непостоянном мире, что приходится полагаться только на себя и только на своё понимание того, что такое хорошо и что такое плохо, а там уж пусть потомки разбираются и расставляют оценки. Прочитай Андерсон ещё больше русской литературы о Второй мировой войне, он знал бы, что именно такими словами во все времена уговаривали свою взбудораженную совесть предатели родины…

Итого, к моменту окончания службы в 64-й эскадрилье «Агрессор» лейтенант-комэндер Сэм Андерсон был морально готов к любым испытаниям, к самым неожиданным поворотам судьбы, чувствуя себя уверенным мужчиной, способным сделать выбор, а не распускать нюни, как любил это делать когда-то маленький закомплексованный мальчик из пригорода Бангора. А потому, отбросив все страхи и сомнения, с лёгким сердцем он пришёл на новую встречу с куратором из ЦРУ, которая состоялась на уик-энд в середине мая 2003 года в кабинете заместителя начальника базы Неллис.

Поприветствовав опекаемого, спецагент Чавез сообщил:

– Командование даёт вам лестную характеристику. Значит, я не ошибся и деньги на ваше обучение потрачены не зря. Как быстро вы сможете собрать свои вещи?

– Минут пятнадцать-двадцать.

– О’кей! Нас ждёт захватывающая работа, друг мой. Мы отправляемся в Биармию.

Сэм Андерсон несколько секунд молчал, а потом спросил озадаченно:

– Где это?..

Марк Айле хоть и был сотрудником правоохранительных органов, но к виду мёртвых тел привыкнуть не успел, не притерпелся. Потому, прибыв на место преступления, в дом номер восемнадцать по Подгорной улице, заходить в комнату, где работали оперативники из «убойного отдела» Белогородского управления МВД, не стал, а только заглянул, поздоровался и сразу прошёл на просторную кухню, уставленную всяческой бытовой техникой германского и японского производства. На кухне курил знакомый по прежним временам судебно-медицинский эксперт Эдик Гольдман.

– Какими судьбами? – сразу же поинтересовался эксперт. – Госбезопасность забирает дело?

– Пока неясно, – ответил Айле.

Он тоже закурил, жадно затянулся, отгоняя малопривлекательную картинку, виденную мельком, но сразу запечатлевшуюся в памяти, – пышное женское тело в домашнем кимоно, распростёртое на паркете в неестественной для живого человека позе, и чёрная лужа, натёкшая из аккуратной раны на груди.

Капитан СГБ действительно не знал, какие планы возникли у генерала Керро в связи с делом об убийстве Магды Калхайно – бывшего депутата республиканской Думы и бывшей руководительницы регионального отделения партии «Женщины России». Генерал просто вызывал Марка к себе и давал поручение. Сегодня, например, он сказал: «Езжай на Подгорную. Там убийство в доме депутата. Повертись. Заметишь что-нибудь интересное – сразу звони». И это было всё. А что конкретно подразумевалось под эпитетом «интересное», генерал не счёл нужным объяснить. Вот и думай, что хочешь, вот и гадай…

– Мне, конечно, без разницы, – сообщил Гольдман доверительно, – но ребятам это было бы в утешение. У них и без того «висяков» хватает…

– Ты считаешь дело «висяком»? – удивился Марк. – У тебя есть основания?

– А ты сам подумай, – предложил эксперт, стряхивая пепел в переполненную пепельницу. – Была эта Калхайно дурой. И дурой продажной. Пока депутатствовала, успела заляпаться по самые уши. Так что, «бытовуха» наверняка отпадает. Зато вырисовывается убийство по старым связям. Её явно «заказали», и мог это сделать кто угодно – из бывших соратников или из бывших противников. «Заказывают» обычно профессионалам, а те следов не оставляют. Типичный «висяк».

– Ну ты, Гольдман, прямо Шерлок Холмс, – сказал Айле. – И все эти выводы ты сделал, сидя на трупе? Или она тебе сама сказала?

Шутка была с бородой, но эксперт ухмыльнулся.

– А следов, между прочим, нет, – сказал он. – И орудия преступления тоже нет.

– Это ни о чём ещё не говорит. Сейчас любой дилетант знает, что работать надо в перчатках и в кепке, а оружие уносить с собой – спасибо криминальным сериалам.

К беседующим на кухне присоединился старший оперуполномоченный Яр Холодов. Он прошёл с мрачным видом к холодильнику, открыл его и некоторое время стоял, глядя внутрь.

– Вот блин, – произнёс он страдальчески. – И пива у неё нет.

– Отдыхали вчера? – поинтересовался Айле.

– Угу, – старший оперуполномоченный кивнул.

Он вытащил из холодильника бутылку «Боржоми», скептически осмотрел её, отвернул пробку. Марк не смог удержаться:

– Улики уничтожаем?

– Пошёл ты… – беззлобно отозвался Холодов.

Он сделал большой глоток, и морщины на его лбу разгладились.

– Что-нибудь необычное в деле есть? – Марк решил взять быка за рога, возвращаться в комнату с мёртвым телом ему не хотелось.

Холодов подошёл к курильщикам и заглянул капитану Айле в глаза. Марк увидел, что взгляд у старшего оперуполномоченного внимателен до пронзительности и не слишком дружелюбен.

– Забираешь дело? – спросил Холодов у капитана.

Айле пожал плечами.

– Вот когда заберёшь, тогда и поговорим.

Холодов наконец отвернулся и надолго присосался к бутылке.

– Да ладно тебе, – сказал Гольдман добродушно. – Не видишь разве: человеку начальство приказало…

– Предлагаю баш на баш, – быстро вставил Айле. – Честный обмен между ведомствами.

Старший оперуполномоченный опорожнил ёмкость, поставил её на подоконник и посмотрел на Айле уже с интересом.

– Баш на баш? – переспросил он. – И что ты можешь предложить?

Вообще-то капитан мог ничего не предлагать – он мог приказывать и требовать. А опера из убойного обязаны были брать под козырёк и выкладывать карты. Однако Айле не первый год жил на белом свете и успел сносить пару ментовских сапог, а потому прекрасно знал, что субординация субординацией, инструкции инструкциями, указы указами, а если опер не захочет делиться информацией (по любой из возможных и невозможных причин), то делиться не будет. А если вспомнить, на какой зарплате нынче сидят высококлассные сыскари, то следовало не давить на них, а пылинки сдувать, ноги мыть и воду пить, потому как – альтруисты, бессребреники и вообще питающиеся святым духом борцы за идею, на которых нам всем следовало бы равняться, да вот всё как-то недосуг, делищи заедают, дети по лавкам икры просят, жена евроремонта требует и чтоб был не хуже, чем у прокурора города… Проще говоря, с Холодовым нужно было дружить, добиваться его расположения и всячески потакать капризам.

Айле подумал, что он реально может предложить Холодову и его бригаде, и ответил на вопрос старшего оперуполномоченного так:

– Прокачаю любую вашу версию через наших аналитиков. Оформлю как консультацию.

Холодов и Гольдман переглянулись, потом старший оперуполномоченный хмыкнул: